Примерно месяц назад я получил по e-mail анкету экспертного опроса. Первый вопрос гласит: чувствуете ли Вы себя счастливым? И варианты ответов: «определенно да», «скорее да», «скорее нет», «определенно нет». Интересно, что бы ответил герой фильма Марлена Хуциева «Послесловие» (1983 г.), размышляет экономист Дмитрий Травин:

Как серьезный ученый он, наверное, сказал бы «определенно да». Ведь у него есть все, необходимое для жизни. Квартира в Москве, уютно обставленная хорошей мебелью. Машина (да не «жигуль» какой-нибудь, а целая «Волга» — по советским меркам это было как нынче «Мерседес»). Престижная научная работа. Диссертация. Зарубежные поездки. Хорошая жена с не менее престижной по советским меркам работой – гид-переводчик для иностранных групп.

Однако глаза Андрея Мягкова говорят, что истинный ответ находится где-то между «скорее, да» и «скорее, нет». Взгляд грустный, немного тревожный… Совсем не похожий на озорной взгляд другого его героя – Жени Лукашина из «Иронии судьбы», у которого жизнь била ключом, хоть иногда, правда, по голове.

Впрочем, наверное, и этот ответ не совсем верен. Поскольку когда из провинции приезжает тесть, обладающий невероятной способностью наслаждаться жизнью, выясняется, что на фоне жизнерадостного старика наш герой должен отвечать «определенно, нет». И никакие формальные признаки сопутствующего его жизни успеха не могут скрыть то, что живет он лишь «для галочки». Сегодня коллеги из научной среды сказали бы, наверное, – для «хирша».

Я в этом небольшом цикле о советских фильмах 1970-х — 1980-х много уже писал об актерах, которые меня поразили, но в «Послесловии» Хуциев сформировал идеальный тандем, равного которому я вообще не припомню. Мягков с момента приезда тестя как бы отходит на второй план, предлагая солировать Ростиславу Плятту, и тот играет великолепно. Даже лучше, пожалуй, чем в роли пастора Шлага. При этом играет не столько на себя, сколько на Мягкова, поскольку своей способностью ценить жизнь он постоянно напоминает нам, идентифицирующим себя с главным героем, о нашей странной неспособности. О том, что есть как бы два пласта человеческого существования: в одном мы кропотливо выстраиваем свою жизнь, а в другом – по-настоящему живем.

Из фильмов о «советских лишних людях» герой «Послесловия», наверное, наиболее близок нам. Всегда можно сказать, что мы не такие пустые, как герои «Полетов во сне и наяву» или «Отпуска в сентябре». Не такие слабые, как герой «Осеннего марафона». Не такие безумные, как герой «Фантазий Фарятьева». И при этом современные в отличие от героя «Неоконченной пьесы». Мы умны и интеллигентны, в меру успешны, в меру любимы и уважаемы. Мы творим смыслы, как любят выражаться нынче в науке. И, тем не менее…

Я не стал отвечать на присланные мне социологами вопросы…