Затяжной внутрисемейный конфликт в духе Тургенева вылился в жестокое двойное убийство на Планерной улице. До сих пор некоторые соседи и знакомые жертв не могут согласиться с выводами следствия о том, что Ирину Соловьеву с супругом искромсал ножом собственный сын. Теперь судьба последнего зависит от воли присяжных, с участием которых в Санкт-Петербургском городском суде слушается дело 36-летнего Александра Давыдова.
Уже давно остывшие тела 23 февраля 2019 года, два дня спустя после кровавой бойни, обнаружила 88-летняя мать убитой. Немощная женщина практически не передвигалась по квартире и с трудом соображала, так что не сразу поняла, что ее близкие мертвы. А когда, наконец, догадалась, еле вышла на лестничную площадку и позвала на помощь соседей.
Вскоре по подозрению в убийстве был задержан сын Ирины Соловьевой, работавший таксистом и ранее сидевший за попытку убийства девушки. После стандартных вопросов о том, где был и что делал, мужчина вдруг стал каяться, заявив, что на преступление его толкнул длительный конфликт из-за бабушки. Мол, мать с отчимом плохо за ней ухаживали, а бабушка была любимая.
Но уже под конец расследования, невзирая на целый ворох более чем серьезных улик, Давыдов резко передумал: заявил, что не при чем, отказался давать показания и потребовал суда присяжных.
Виновен — не виновен
За голоса последних обвинение и защита бьются равным численным составом. Первое представляют сотрудники отдела гособвинителей прокуратуры Санкт-Петербурга Наталья Татаринова и Николай Золотухин. В невиновности Александра Давыдова коллегию пытаются убедить адвокаты по соглашению Андрей Евдокимов и Норик Асатрян.
«Мы с моим коллегой представим вам неоспоримые доказательства того, что указанные преступления совершил именно Давыдов, а не кто-либо иной»,— завершила предельно лаконичную вступительную речь старший прокурор Наталья Татаринова.
Защита, как ей и положено, уверяла, что подсудимый невиновен. Последний был краток: преступления он не совершал.
«Любой знает, с чего начинается конфликт. Как правило, это разговоры на повышенных тонах, которые переходят в крики и мат-перемат. Потом летят бутылки и еще что-то. В панельных домах даже дыхание соседа не дает вам заснуть! Вы представляете, что должно было произойти в этой квартире? Крики, визги должны были быть! Но было ли это на самом деле?»— с жаром вещал адвокат Асатрян, намекая, что не всё, мол, так однозначно.
Позже присяжные узнали, что крики все-таки были. Один из соседей Соловьевых рассказал, что ближе к вечеру 21 февраля прошлого года он услышал возглас «Убивают!». Особого значения этому не придал, но время запомнил, поскольку ждал возвращения домой близких, то и дело бросая взгляд на часы.
Это помогло следствию определить период совершения преступления, что затем подтвердили и судебные медики. Записи же с установленных в подъезде видеокамер свидетельствовали, что в момент крика «Убивают!» подсудимый находился в квартире. На кроссовках Давыдова обнаружили кровь отчима, как следовало из представленного присяжным заключения экспертизы.
В момент демонстрации присяжным фотографий с осмотра места происшествия дочь убитого Сергея Соловьева то и дело отводила глаза от экрана монитора, когда описывались нанесенные пенсионерам травмы, невольно хваталась за горло от накатывавшей дурноты. Лицо подсудимого при этом не отражало никаких эмоций, хотя речь шла о его родной матери.
«Считаю, что это он»
Александра Соловьева рассказала, что отец с супругой, выйдя на пенсию, продолжали работать в магазине, но с деньгами было туго, поскольку уход за немощной матерью Ирины требовал постоянных затрат на лекарства, пеленки и памперсы. Еще больше были затраты моральных сил: пожилая женщина страдала деменцией, забывала, что только что поела, хотя лица родных еще узнавала.
«Со слов папы, когда приезжал Александр, она вдруг могла начать ему жаловаться, что ее не кормят, не ухаживают»,— рассказывала потерпевшая.
21 февраля она последний раз говорила с отцом по телефону. Тот попросил перезвонить вечером, чтобы договориться с дочерью о времени встречи, но в назначенный час трубку не снял. Не ответил на звонок и на следующий день…
«Утверждать ничего не могу. Но из тех сведений, что я изучила еще во время следствия, считаю, что это он»,— поделилась с корреспондентом «Мойки 78» своим мнением о виновности подсудимого потерпевшая.
Сторона обвинения уложилась с представлением доказательств всего в три заседания. Такая стремительность изрядно удивила защиту, так что на предложение начать выкладывать собственную версию адвокаты ответили просьбой о переносе заседания.
«Мы будем представлять те же доказательства, что сторона обвинения, но в другой интерпретации»,— сообщили они суду.
Старт «интерпретации» назначен на 5 февраля. Какую альтернативную версию изложат присяжным, пока известно лишь подсудимому и его защите. Объяснение же изначальным признательным показаниям можно попытаться предсказать заранее. В таких случаях оно, как правило, одно и то же и укладывается в одно короткое слово «выбили».