Наталья Камолинкова — муниципальный депутат округа «Морской», активистка и блогер. Восемь лет назад она перенесла инсульт спинного мозга и потеряла возможность ходить. Теперь Наталья занимается развитием доступной среды на Васильевском острове и борется со стереотипами об инвалидности. Мы поговорили о том, как живется человеку на коляске в Петербурге, что не так с городским транспортом и почему от слова «инвалид» лучше отказаться.
Мойка78: Наталья, вы не первый год занимаетесь вопросом доступной среды. Как изменилась ситуация? Можно ли сказать, что становится лучше?
Наталья Камолинкова: На этот вопрос сложно ответить, потому что я нахожусь в этой проблеме. Когда ты вовлечен, ты не всегда объективно оцениваешь ситуацию.
Недавно разговаривала со знакомым, который на коляске уже лет 20. Мы обсуждали, действительно ли меняется среда. По его мнению, в последние годы делают много, катализатором стала Паралимпиада в Сочи, а потом и чемпионат мира по футболу. Все сдвинулось с мертвой точки, работа идет, но пока с ошибками.
Мойка78: Вы сказали, что доступную среду в Петербурге развивают с ошибками и огрехами. Можете сказать, что делают не так? Может быть, устанавливают неправильные пандусы?
Наталья Камолинкова: Что касается людей на коляске, действительно, делают неправильные пандусы, оборудуют неправильные уборные. Но ведь у некоторых людей инвалидность по зрению или по слуху. Они, например, не могут полноценно посетить выставку, если на ней не окажется сурдопереводчика или специальных слепков картин, которые помогают незрячим изучить картину. Мероприятие становится для них недоступным.
Недочетов много, но на не оборудованной среде проблемы не заканчиваются. Зачастую общество блокирует использование этой доступной среды. Многие паркуются на местах для людей с инвалидностью, встают на занижение тротуаров. Ты не можешь ничего с этим сделать, и тебе приходится идти 200 метров по дороге просто потому, что человек припарковался на заезде на тротуар. В обществе в принципе иногда не понимают потребностей людей с инвалидностью. Например, часто в торговых центрах в специально оборудованных туалетах люди переодеваются или курят. После них ты заходишь в уборную, а там невозможно находиться.
К людям с инвалидностью, мне кажется, пренебрежительно относятся. Это стереотипы о том, что инвалидам всегда что-то нужно, что они страдают, требуют что-то от государства. Но мы ничего не требуем, мы хотим, чтобы у нас были равные права, равные возможности.
Мойка78: Власти нередко говорят, что делают транспорт более доступным для маломобильных людей. Так ли это? Удобно ли человеку на коляске пользоваться общественным транспортом?
Наталья Камолинкова: У меня есть смешная история. Для сайта правительства хотели сделать материал о доступности транспорта. Я уже жила на Васильевском острове, на «Приморской», и мне предложили проехаться на метро. «Приморская» для маломобильных людей не очень доступна. Да, там установили пандусы, на входе в вестибюль тебя встречает служба помощи, но внизу станции огромнейшая лестница в два пролета. Я ответила: «Метро не очень. Я не хочу спускаться, мне будет некомфортно». Затем мне предложили проехаться на трамвае и троллейбусе, но и тут возникли заминки. Трамвайные остановки совершенно не приспособлены, а в некоторых троллейбусах до сих пор нет откидных пандусов, и иногда приходится долго ждать подходящий транспорт. В итоге они не стали делать этот материал.
Но есть и хорошие примеры. Петербург — большой и неоднородный город в плане доступной среды. Так, станции метро, как правило, доступнее на окраинах города, потому что они новые. Возьмем в пример «Беговую» — на станции не супердоступная среда, но там хотя бы нет лестниц. Или, когда я жила на «Спортивной», легко могла сесть на любой автобус и доехать до Невского проспекта. Проблемы возникали, если мне нужно было в сторону «Лесной», — доступных автобусов с пандусами меньше. С трамваями ситуация сложнее — они могут быть со специальной откидной аппарелью, но для того, чтобы ими воспользоваться, остановка должна быть определенной высоты, когда она невысокая, конструкция становится бессмысленной. Может так получиться, что ты садишься в транспорт на доступной остановке, а когда приезжаешь в пункт назначения, выясняется, что выйти ты не можешь.
Еще в этом вопросе нужно упомянуть социальное такси для людей с инвалидностью. В эту службу можно позвонить в определенные часы и заказать машину до социальных объектов. Доехать можно до некоммерческих организаций, медучреждений, театров. Если едешь в больницу, оплачиваешь 10% от стоимости, если в культурное учреждение, то 30%. Я пользуюсь им, когда езжу на тренировки, получается очень выгодно. Но на работу его вызвать нельзя, потому что социальное такси — это поддержка людей с инвалидностью, а зачем тебе поддержка, если ты работаешь. Ты — молодец.
Мойка78: А Васильевский остров достаточно доступен?
Наталья Камолинкова: Так можно сказать про любое место в городе. Я составила целый список мест, где есть «доступная среда». Но при этом я не могу назвать ни одного реально доступного места. Среда условно доступная. Такие места есть и на Васильевском острове, и в Петроградском, Центральном районах. Но я не могу наобум с легкостью зайти куда-нибудь выпить кофе: даже если я попаду внутрь, может оказаться, что уборная не оборудована, и я не смогу помыть руки. Конечно, это определенный дискомфорт.
Мойка78: Можете перечислить места в Петербурге, которые наиболее комфортны для маломобильных горожан?
Наталья Камолинкова: Торговые центры — это спасение. Когда ты приезжаешь туда, можешь заехать на подземную парковку, а потом подняться на лифте. Хотя зачастую лифты занимают люди, которые могут воспользоваться эскалатором. Меня это раздражает, потому что иногда я не могу попасть в лифт из-за того, что просто не помещаюсь. Внутри, как правило, оборудованные туалеты, магазины и фуд-корты. Я, например, люблю торговый центр «Европолис», там обычно немного людей. Из культурных пространств могу назвать ЦВЗ «Манеж», «Севкабель» — там стараются сделать доступно.
Мойка78: Проблема доступной среды актуальна для всей России. Моя бабушка из другого региона сломала ногу, и теперь полгода не может выйти из дома.
Наталья Камолинкова: Вы затронули важный вопрос. У нас есть статистика людей с инвалидностью. Среди них люди с поражением опорно-двигательного аппарата. А есть такие, как ваша бабушка, которые временно стали маломобильными. Они в эту статистику не попадают, но их очень много. Кроме того, доступную среду необходимо оборудовать для родителей с детскими колясками.
Мойка78: Что может сделать один человек, чтобы среда вокруг нас стала более доступной?
Наталья Камолинкова: Конечно, каждый человек может этим заниматься. Например, вы или ваш знакомый увидели поребрик, который может стать помехой для маломобильного человека. Самое простое, что может сделать человек, — это сфотографировать его и отправить в «Наш Санкт-Петербург». Через какое-то время его, вероятно, внесут в дорожную карту по ремонту, и он будет сделан с занижением.
Мойка78: А с чего начали вы? Как решили заниматься активизмом, стать муниципальным депутатом?
Наталья Камолинкова: Началось все с того, что мне стало некомфортно в городе. Там поребрик, тут поребрик. Тогда ремонтировали Большой проспект Петроградской стороны и многие занижения сделали плохо. То, что было хорошо, сделали плохим. Мы встречались с сотрудниками комитета по градостроительству: шли по проспекту и обсуждали, где хорошие, а где плохие места. Потом я на коляске приняла участие в проекте «Доступность для всех». Также в Петербурге есть портал «city4you». Мы ходили по объектам, которые отметили как доступные, и поняли, что все очень плохо. В список и на карту они попадали по какому-то формальному признаку, хотя в реальности, конечно, не приспособлены. Тогда я поняла, что надо что-то делать на более высоком уровне. Я пришла к тому, что муниципальное депутатство может быть рычагом. Понимание процессов. Чем ближе ты находишься, тем тебе проще рулить. Больше обзора, что сделать.
Мойка78: Какие проекты сейчас реализуете?
Наталья Камолинкова: Вялотекущий долгий проект — это занижение на детских площадках и на внутридворовых территориях. Когда я только стала депутатом, мы объехали весь округ и посмотрели около 100 занижений на детских площадках, только на одном спуске была доступная среда, то есть процент очень маленький. Начались вопросы, в том числе к КГА, почему они утверждают проекты детских площадок без занижения бордюрного камня на подходе. Это же детская площадка, туда идут мамы и папы с колясками.
Мойка78: Вы были во многих странах. Что из элементов доступной среды было бы хорошо перенять Петербургу?
Наталья Камолинкова: В целом стандарт один — делай удобно, адаптируй среду. Всё, что нужно, прописано. Не думайте, что в России нет законодательства в этом плане, оно есть, просто ему не следуют. Что касается моего опыта путешествий, то сложно сказать конкретно. Когда приезжаешь, например, в Финляндию, у тебя есть ощущение свободы и комфорта. Ты понимаешь, что маловероятно у тебя будут какие-то проблемы, потому что это продуманное и комфортное пространство для всех людей. Там даже площадки для детей с инвалидностью есть. Да и отношение у людей другое. Когда ты приходишь в какое-то место, на тебя не смотрят с выражением лица «зачем ты приперся», а обращаются как с любым другим клиентом.
Мойка78: Мы уже не первый раз затрагиваем тему отношения к людям с инвалидностью в обществе. Что можно сделать для борьбы с негативными стереотипами?
Наталья Камолинкова: Надо говорить об этом больше, но аккуратно. У нас в инфополе появилось много людей с инвалидностью, но я, честно скажу, не у всех слышу здравые мысли.
Я работала в проекте «На урок вместе». Мы рассказывали детям в школах про людей с инвалидностью. Для чего это нужно было? Для того, чтобы, если в школу вдруг придет ребенок с инвалидностью, всем было комфортно — и ребенку, и его одноклассникам. Недавно вышел закон об инклюзивном образовании, теперь в некоторые учебные заведения приходят дети с инвалидностью. Мы проводили беседы и со школьниками, и с учителями. Был блок про терминологию и этикет общения с людьми с инвалидностью.
Вы, наверное, заметили, что я не говорю слово «инвалиды», я говорю «люди с инвалидностью». Почему это важно? Несмотря на то что в законах везде написано «инвалид», важно делать акцент на том, что это в первую очередь человек. Говоря «инвалид», мы делаем акцент только на этом, кроме того, за этим словом у каждого прячутся стереотипы. Кто-то думает, что он герой, а кто-то — что он никчемный и будет что-то просить. Когда мы говорим «человек с инвалидностью», мы смещаем акцент. Это очень важное понимание, от этого все идет. Я транслирую это часто — и в интервью, и в соцсетях. Это простой способ изменить общество к лучшему.
Мойка78: Наталья, вы очень активная девушка. Расскажите, чем люди с инвалидностью могут заниматься в Петербурге?
Наталья Камолинкова: С этим есть трудности. Это чаще всего спорт, который можно адаптировать под людей с инвалидностью. Например, спортзалы часто недоступны: сам ты не можешь туда прийти, а платить за помощника накладно. Также большие проблемы с оздоровительной физкультурой, ты можешь заняться или реабилитацией, или каким-то серьезным спортом, чего-то среднего почти нет, но найти все же можно. В Петербурге очень развиты танцы на колясках, баскетбол, регби. Также есть бассейны с подъемниками, но для того чтобы ими воспользоваться, нужна подготовка.
Я, например, занимаюсь дайвингом. В Америке и Европе этот спорт часто использовали для реабилитации военных, а потом люди с инвалидностью тоже начали им заниматься. Он хорош тем, что под водой у тебя нет движения в ногах, и ты можешь нырять наравне с дайверами без инвалидности. Плюс под водой мы чувствуем невесомость как в космосе, а она дает разгрузку на тело. Уходят фантомные боли после погружения. То есть это и психологическая, и социальная, и физическая реабилитация. Я сама стала попечителем фонда «Живая вода», который обучает дайвингу людей с инвалидностью, организует поездки. Я загорелась этой идеей после поездки в Америку. Там многие виды спорта доступны для людей с инвалидностью. Я думаю, что в России также стоит такое развивать, у каждого занятия найдется свой спонсор.