Градостроительному совету в Ленобласти представили план этнодеревни, которая может появиться во Всеволожском районе, на берегу Невы. Там предлагают открыть музей, рестораны, гончарную мастерскую и выставочные залы. 

Как отметили на Градостроительном совете, участок на берегу Невы хотят превратить в культурно-этнографический комплекс «Межнациональная деревня». Чем-то он будет напоминать собой московскую ВДНХ, где будут находиться небольшие павильоны, которые представят различные национальности, этносы и народности. 

Предполагается, что в центре этнодеревни будет пруд, который создадут на базе карьера. Там будут располагаться музейные и гостиничные комплексы. 

Предполагается, что в каждом павильоне будут открыты залы для конференций, кухни и обеденная зона, где гости этнодеревни смогут познакомиться с национальными кухнями, а также подсобные помещения. 

В этнодеревне также могут открыть музей, который получил пока условное название «Музей истории слова». Внутри него на пандусе расположат экспозицию, напоминающую Вавилонскую башню, которая, по задумке авторов, напомнит о первопричине распада языков. 

Для реализации проекта этнодеревни необходимо внести изменений в генплан, а также разработать схему транспортных потоков.

Дмитрий Карпушин, исполнительный директор Института экономической безопасности СПбГЭУ:

Татарстан напоминает нам, что город не равен сумме деревень.

События последних месяцев в Татарстане в очередной раз показали, что мир так не достигается. 

Напомним: в Татарстане отменено обязательное изучение татарского языка в старших классах. Накал страстей можете себе представить сами. Одни родители сопротивляются этому решению, считая его посягательством на татарскую этническую культуру. Другие, наоборот, приветствуют отмену: если семья не татарская, то нагружать ребёнка изучением татарского языка она не хочет. На одном из родительских собраний, сообщают нам СМИ, дело дошло до потасовки. 

Если придерживаться принципа «этнического раздела территорий», то можно представить себе, куда способен конфликт зайти. Скажем, в одном микрорайоне большинство жителей – татары. Тогда, следуя указанному принципу, в школе этого микрорайона обязательное изучение татарского языка следует сохранить. А в соседнем микрорайоне татар живёт мало. Там школа татарский язык из обязательного перечня уберёт. 

Вы уже догадались? Мы получим два микрорайона, жёстко противостоящих по этническому признаку. Их жители будут ревниво следить за тем, где районная администрация засеяла больше газонов, где открыла новую поликлинику, и куда проложен новый автобусный маршрут. В любой спорной ситуации взрослые будут конфликтовать, а молодёжь – драться. Договориться в целом ряде случаев не удастся, как не удалось договориться родителям на родительском собрании. Это мало похоже на мир. 

Люди оказались в ситуации конфликта помимо воли. Причём мина под добрые отношения была заложена не тогда, когда обязательное изучение татарского языка отменили, а в момент, когда его ввели. 

Почему так? Простого ответа нет, как нет ничего простого в межнациональной сфере. 

Город – собрание самых разных этносов, и принцип «в каждой деревушке свои игрушки» разваливает это собрание, что стало очень наглядно на примере событий в Татарстане. Этот развал очень невыгоден всем жителям любой этнической принадлежности, так как двигателем экономики и технического развития является именно город. Поэтому в городах вырабатываются универсальные правила, уравнивающие всех жителей. Понятно, что жители сопротивляются и норовят пропихнуть на вкусные должности бестолковых, но таких родных племянников. Однако на длинных дистанциях городские правила побеждают, потому что они выгодны всем. 

Государство – городское изобретение, и основой государства является именно город. Если государство хочет сохраниться, оно должно стоять на однозначно «городских» позициях, иначе мы с вами всё растащим по микрорайонам и деревушкам. А много деревушек, поставленных рядом, сами по себе города не создадут и Гагарина в космос не запустят. Для таких достижений деревушкам необходимо признать главенство городских норм и влиться в единое целое. 

На фоне изложенного государство, инвестирующее в развитие второго обязательного (по сути государственного) языка на отдельно взятой территории, выглядит, мягко говоря, непоследовательно. Два государственных языка – это некий прообраз «двух государств». 

Нам могут возразить: в Финляндии два государственных языка – финский и шведский, и ничего. Увы, очень даже «чего»: Финляндия тоже не избавлена от межэтнических проблем. Хотите испортить настроение шведу – спросите его, не финн ли он. (А лучше не спрашивайте, зачем портить человеку настроение.) Эта коллизия в СМИ практически не освещается, что очень разумно: иногда нет лучшего способа раздуть межэтнические распри, чем гласность. Однако известные нам примеры Ирландии, Шотландии, бывшей Югославии, Испании с её страной басков и теперь ещё Каталонией достаточно наглядно демонстрируют, что с этническим надо быть предельно предусмотрительным. 

Задача государства – культивировать то, что объединяет. А все эти бесконечные фестивали и смотры-конкурсы народной песни и пляски – если и не вредны, то уж по крайней мере беспомощны перед реальными межэтническими проблемами. Выброшенные (не удержусь) деньги, профилактического эффекта – ноль. 

Значит ли изложенное, что этнические различия надо стереть? Ни в коем случае. Не могу представить Россию, например, без татар – этот замечательный и сильный народ с его культурой есть безусловная и незаменимая часть моей Родины. Как и любой другой народ России. 

А обязательным для изучения в школах языком должен быть только русский. Не потому, что кто-то «хуже». А просто потому, что он – государственный.

Дмитрий Карпушин, исполнительный директор Института экономической безопасности СПбГЭУ:

Конечно, традиция гостеприимства произошла совсем не от «радости» по поводу того, что в дом наконец-то пришёл посторонний человек, чужак, которого нужно кормить самым вкусным и дорогим, развлекать и всячески ухаживать, бросив все дела.

Другое дело, что за века существования традиции её первоначальный смысл часто забывается. Так произошло и с традицией гостеприимства – люди забыли, что возникла она как вынужденная мера безопасности при появлении чужого. А на безопасность тратиться стоит, и это как раз очень практично.

Действительно, встретить чужака на околице деревни краюхой ржаного хлеба и щепоткой соли (хлеб-соль) – это мало похоже на радость. Это вот на что похоже: ты зачем к нам свернул? Проголодался? Ну ладно, нá тебе горбушку, щепоть соли, и шагай своей дорогой, а в нашей деревне тебе делать нечего.

Оно и понятно: чужак в деревне – это всегда угроза. В первую очередь угроза конфликта. Курицу сопрёт, или на девок нескромно глазеть станет – вот и ссора с местными. Не приведи бог, ножом гостюшку пырнут. Потом его род придёт мстить. Оно надо? Лучше уж встретить на краю селения, выдать сухой паёк, и пусть идёт себе куда шёл. Если этого не сделать, голод всё равно пригонит его в деревню, и все описанные риски, как выражается бизнес-бюрократия, актуализируются.

Этой задаче – устранить необходимость для захожего человека вторгаться в селение – подчинены, например, гостевые дома у карелов. Дома эти располагались далеко за околицей, местные там оставляли дрова, кусок хлеба, иногда даже немного сушёного мяса. «Залётному» охотнику нет нужды искать приют в деревне – переночевал на отшибе и ступай себе с богом.

Пышный пир – способ показать гостю богатство, а значит и силу. Лишний раз подумают, стоит ли с нами воевать. Этот способ предупредить войну был известен народам Кавказа и всего мира за тысячи лет до Маргарет Тэтчер с её доктриной силового сдерживания.

Кстати, подростки и юноши, как бы без дела слоняющиеся в кавказских сёлах на площади рядом с автобусной остановкой – это тоже часть гостеприимства как системы безопасности. От слова «принять гостя», встретить чужого. Если им сказать, что они присматривают за «входом» в селение, они скорее всего удивятся. Но они присматривают – даже если не осознают этого. Появится подозрительный чужак – старшим сообщат сразу.

Традиционная культура марокканских постоялых дворов, или риядов, развитая до недоступных европейскому сервису высот – тоже результат борьбы за выживание. В рияде вас принимают и улыбаются так, как не улыбнутся ни в каком пятизвёздном отеле, даже если вы этот отель купите. Марокканцы наработали это за века придорожного сервиса на караванных маршрутах. Будешь плохо обслуживать и фальшиво улыбаться – клиенты уйдут к конкурентам, а ты умрёшь с голода. А то и обидятся, и тогда умрёшь от чего-нибудь другого. Кругом оазиса пески, кто там что увидит…

Дмитрий Карпушин, исполнительный директор Института экономической безопасности СПбГЭУ:

Чукчи на самом деле – отличные воины, свирепые и отважные. Казачьи и армейские отряды первопроходцев на северо-востоке империи в своё время столкнулись с таким упорным сопротивлением чукчей («чюкочь», как тогда говорили и писали), что Екатерина II в итоге предпочла мирные усилия для их принятия в российское подданство, даровав им целый ряд послаблений, включая освобождение от налогов. Это привилегированное положение чукчи сохраняли и в 19 веке, а последнюю войну с соседями – эскимосами – вели и выиграли в 1947 году. 

С таким послужным списком неудивительно, что в архаическом фольклоре «чюкочь» ни один из народов-соседей не признавался вполне людьми. Исключение было сделано только для русских, которых чукчи стали воспринимать равными себе, а то и превосходящими воинами, после десятилетий жесточайшей войны. 

Однако, несмотря на кровавые конфликты, в архаической картине мира чукчей русским нашлось мирное место. Какое же?

Миф о сотворении мира, бытовавший у чукчей, говорит, что предназначение русских – производство и продажа чукчам железа, соли, сахара и чая. 

О чём это нам говорит? Единственный путь к мирному сосуществованию различных этносов – понимание пользы, которую приносят соседи. Если бы солдатские отряды и казачьи партии плясали вприсядку и пели «Что ты вьёшься, черный ворон», это никак не остановило бы кровопролитие. Наверное, на привалах так и происходило, но в итоге войну вытеснили не песни и танцы, а польза от чужаков. Хотите уживаться – будьте полезны и учитесь сами извлекать пользу.

Дмитрий Карпушин, исполнительный директор Института экономической безопасности СПбГЭУ:

Провозглашая и тем более «внедряя в жизнь» дружбу между различными этносами, неплохо учитывать, что механизмы сотрудничества с «чужаком» за века сложились и оказались примерно одинаковыми у всех народов.

Гостя принимают в доме, кормят, заботятся, оказывают почет. Но гостеприимство – это скорее межличностные отношения. Они не имеют никакого отношения к социальному измерению: еврей может сколько угодно дружить с соседом-палестинцем, а арабо-израильский конфликт будет полыхать своим чередом.

При этом базар не стоит рассматривать как территорию, где все происходящее автоматически ведет ко всеобщей симпатии. Межплеменное соперничество проявляется и здесь, так что старейшинам следует проявлять осмотрительность. Если на ярмарке в борьбе на поясах схватились два батыра из разных племен, все будут болеть за «своего». Это уже репетиция войны – как и футбольные чемпионаты, неизменно оказывающиеся в самом центре внимания «глобальной ярмарки». Зачинатель современного олимпийского движения барон де Кубертэн, воскликнувший «О спорт, ты – мир!», то ли ошибался, то ли лукавил. Он, конечно, опирался на древнегреческий обычай не воевать во время олимпиад, но олимпийцы древности хотя бы поклонялись одним и тем же богам. 

А самое главное, в Древней Греции все воевали со всеми почти непрерывно, так что нужны были паузы, позволяющие заняться хозяйством – той же торговлей. Античный географ Павсаний писал, что забытые было греками олимпиады возродились в результате договоренностей нескольких царей и жрецов, оказавшихся перед необходимостью обеспечивать периоды перемирия. Так что спорт был только упаковкой для огромного античного «базара», и миротворцем оказывался как раз этот самый базар, а вовсе не спорт.

Так что если хотеть установить между народами здоровые отношения, нужны не танцы и не спорт, а понимание взаимной выгоды. Даже самый болезненный вопрос (например, зачем «кормить Кавказ») будет восприниматься легче, если станет понятно – какова может быть альтернатива.

Этническое – антипод мегаполиса, хотим мы того или нет. С точки зрения этноса нормально, если на перспективную должность назначен «свой» – мегаполис же требует проводить открытый кадровый конкурс. Этнос стремится к привилегиям – мегаполис уравнивает. Этническое ориентировано на так называемое «обычное право», то есть судит по житейской справедливости – мегаполис требует закона, выросшего из писаного римского права. 

Если государство неизбежно играет на стороне мегаполиса, то как оно по логике должно себя вести в сфере этнического, и как оно ведёт себя сейчас?

Сейчас – выступает адвокатом и представителем этнического. Содействует сохранению этнокультурного многообразия, как это принято называть: разные недели, утренники, фестивали… словом, активно продвигает этническое в городскую среду. 

А должно бы продвигать мегаполис со всеми его возможностями самореализации, образования, развития – в этническую среду. 

Этот вывод звучит несколько непривычно, конечно. Представляются жутковатые картины унифицированного урбанистического муравейника. Все едят, носят, читают, смотрят и слушают одну и ту же попсу.

На самом деле не об этом речь. Приходя на «этнический этаж» городской жизни, цивилизация не должна заниматься зачисткой и обезличиванием – иначе это не цивилизация, а что-то другое. Если выходец из Средней Азии торгует вкусной самсой, что гораздо симпатичнее гамбургера – задача городской среды научить этого человека принимать оплату через Apple Pay. Торговец сможет больше продать, а в городской жизни станет больше вкусной самсы и меньше теневых денег. Фамильный же рецепт со всем его колоритом никуда не денется. 

Государству выгодно и разумно не организовывать фестивали для диаспор, отвечая потом на ироничные вопросы блогеров: «Вы правда считаете, что это было хорошей тратой бюджетных денег?». А поинтересоваться у диаспор – где же самостоятельно организованные ими фестивали, и понравились ли они горожанам? В городе масса возможностей красиво и цивилизованно показать своё, родовое, этническое – пользуетесь ли вы ими, дорогие земляки? Каков вообще ваш вклад в жизнь нашего с вами общего города?

Это и есть «играть на стороне мегаполиса». Это вопрос взрослого человека к взрослому человеку, и в нём гораздо больше дела и уважения, чем в опеке. 

Для сторонников «твёрдой руки» – напомню, что хороший командир не имеет права делать ничего из того, что могут сделать его подчинённые. Не делать за бойцов, а научить их справляться с общими для всех требованиями. Воспитывать, словом. 

А пока отношение к сфере этнического – как к детским утренникам, национальная политика в мегаполисах продолжит напоминать инфантильную возню, где все делают вид, будто относятся к официальной программе мероприятий всерьёз. Не знаю, как там у них обстояло дело с этнической политикой в Каталонии, но сейчас, похоже, никто уже не сможет делать вид. Испании придётся найти энергии каталонцев взрослые задачи – или каталонцы по-взрослому озадачат Испанию.

Дмитрий Карпушин, исполнительный директор Института экономической безопасности СПбГЭУ:

Современный город знает всего два способа, которыми может проявляться этническое – конфликт и костюмированный праздник. Это не значит, что других способов нет. Но это значит, что этническая политика современных городов тоже оперирует всего двумя категориями – ссора и маскарад.

Дееспособные этнические сообщества в мегаполисах собираются не вокруг традиций, а вокруг практической деятельности. Причём во всех больших городах сложилось довольно внятное межэтническое разделение труда.

Для того, чтобы быть китайцем в Китае (забудем ненадолго о том, что Китай – это десятки этносов), не требуется ничего особенного. В Нью-Йорке же выходец из Поднебесной становится вполне китайцем, только если держит прачечную, или столовую с лапшой, или поставляет побеги папоротника для китайских столовых. Только тогда он входит в дееспособную часть диаспоры – и входным билетом становится даже не доход, а участие в объединяющей практической деятельности.

Нигде в мире не удалось ни растворить диаспоры, ни «отменить», ни свести их жизнь к карнавалам. Петербург, Москва, Лондон здесь ничем не отличаются от Нью-Йорка, как и китайцы – от сербов, армян или сирийцев.

Стержневую роль практической деятельности в сплочении городских диаспор мы наблюдаем сегодня, просто выйдя из дома за покупками. Одни сильны закусочными, другие возят с юга овощи и фрукты, третьи – мясо. Однако кафе и торговлей дело не ограничивается: в Петербурге этнический компонент представлен, например, и в строительстве, и в образовании (криминальные промыслы диаспор – предмет отдельного и сложного разговора).

Этносы всегда состязаются между собой. Энергию этнического направит в полезное русло состязание в тех легальных промыслах, благодаря которым диаспоры обретают сплочённость, деньги и влияние.

А теперь попробуем вспомнить этнос, который обрёл сплочённость, деньги и влияние за счёт демонстрации городу своих традиционных песен, танцев и костюмов. Таких примеров нет – ни в России, ни за рубежом. Карнавал имеет отношение к этническому, но не имеет отношения к реальной городской жизни. Поэтому, несмотря на всю свою «этничность», никакой энергии в себе не несет. И, соответственно, политики (в любом смысле этого слова) на нём не построить.

Чтобы не позволять этнической сфере превращаться в «чёрный ящик», нужно дать диаспорам возможность публично гордиться тем, что их действительно создает. А это отнюдь не фольклор.

Разве не интересно, например, как диаспоры и их элиты воспринимают большую российскую культуру? Но их почему-то никто не спрашивает.

Возможно, где-то здесь кроется новый компонент этнической картины городской жизни – помимо ссоры и маскарада. А по итогам конкурса программистов можно было бы и станцевать.