Орден неТамплиеров. Им симпатизирует Бастрыкин, а полиция поддерживает: чем живет «Русская община Петрограда»

Правильные мужчины, завидные женихи. И опора государства. Чем живет и что делает «Русская община Петрограда», получившая порцию славы после «Бала инферно». Внимание к мигрантам, как говорят общинники, 5 процентов их деятельности.

Мойка78 поговорила с Дмитрием Доновым, членом координационного совета «Русская община Петрограда».

Верхушка айсберга

— На «Русскую общину», особенно после «Бала инферно», обратили внимание, наверное, чиновники всех уровней в Петербурге. Но никто в деталях не понимает, что такое – «Русская община». Вы – борцы с мигрантами, народная полиция или народная дружина «как в СССР»? Или некая политическая сила, а которой мы еще услышим и увидим? Иными словами, нужно ли журналистам, людям во власти, правоохранителям следить за тем, что Вы делаете?

— (смеется) Хорошо, сейчас поясню. Дело в том, что все видят верхушку айсберга, акции, когда ребята задерживают, кого они считают нарушителями закона, и передают в руки правопорядка. И вот эти силовые яркие акции, они, конечно же, всем очень сильно заметны, тогда как это, наверное, менее 5 процентов всей работы «Русской общины».

«Русская община», если говорить, что это такое, (по правде сказать, всегда этот вопрос ставит меня немножко в тупик), это не какое то метафизическое явление. Я бы назвал это таким хорошим словом «среда», «среда для взаимопомощи».

Изначально это, конечно же, возникло, как небольшое сообщество под флагом русский помощи русскому. Почему? Потому что русские, как никто другой, чувствуют беззащитность перед лицом мигрантских диаспор, которые прокладывают себе путь, не обременяя себя никакими моральными принципами и, уж тем более соблюдением закона. Но, не будем об этом, это уже набило, наверное, оскомину.

Но сообщество русских мгновенно вышло за пределы этнических русских. Естественно, стали к нам очень быстро примыкать те люди, для которых Россия является единственной возможной Родиной. И которые понимают, что без России с очень точным соблюдением закона, с правопорядком в ней не будет ничего другого, не будет ничего хорошего, скажем так. И очень быстро к нам, естественно, стал примыкать такие этносы, как татары, чуваши, народы северного Кавказа, в огромном количестве у нас представлены евреи, корейцы, как ни странно.

Недавно мне написал наш общинник – дважды ветеран СВО (этнически кореец, кстати), весь израненный. Он снова приезжает с очередным ранением, ему нужно помочь, организовать прием, лечение, лекарства. Наше государство хорошо довольно-таки с этим справляется, но оно ввиду многочисленности и чиновничьего аппарата, и населения все-таки не настолько мобильно, как мы.

А мы более мобильны, мы можем себе это позволить. Так вот, возвращаясь к вопросу, это некая среда, где каждый, кто не мыслит в себе другой Родины, кроме России и желает ей исключительно только блага, может найти себе единомышленников, защиту, занятия по душе.

— А что стало какой-то, ну вот, точкой, с чего все это родилось? Кто создал «Русскую общину»? Это конкретный человек?

— Вопрос этот часто слышу. Сразу могу сказать, мне это неизвестно, не лукавлю. Просто неизвестно, во-первых, просто потому, что я не натыкался никогда на эту информацию, во-вторых, я никогда этим не интересовался. Мне это было безразлично. У общины и в рамках города, и в рамках страны нет руководителей. Управляет в каждом крупном населенном пункте — совет. Совет из людей, из наиболее активных, из наиболее достойных.

— А в Петербурге сколько людей в совет входят?

— В совет? Слушайте, немножко неожиданный для меня вопрос. Дело в том, что он постоянно прирастает новыми членами. Сейчас на текущий момент совет — это порядка двух десятков людей.

Небольшая армия

— А сколько всего человек, которые так или иначе себе соотносят себя с «Русской общиной» в Петербурге? Насколько это большая армия?

— Дело в том, что если считать тех, кто примыкает к нашим ресурсам в интернете, следит, как-то активничает в них, то это порядка 40 тысяч человек в Петербурге. Активных членов, которые готовы выйти за пределы интернета, порядка пяти тысяч.

— Вас полиция уважает?

— Да, они про нас все знают, абсолютно. Относится к нам, скажем так, по-разному. Скорее, я бы сказал, что сдержанно-оптимистично. Как ни странно, очень многие сотрудники полиции лично подходили ко мне и говорили, что «мы вас поддерживаем». Но говорить это открыто в их среде не приветствуется. Ну говорят многие, что если уволятся из органов, то через какое-то время мы увидим их в своих рядах. В полиции знают, что на нас можно опираться, если случится апокалипсис и наступят мигрантские восстания, о которых очень много кто говорит. Лично я в это не сильно верю. Нас можно использовать (и уже используют), как гражданский патруль, как некую агентурную сеть, которая будет докладывать о нарушениях закона.

— Вернемся к вопросу о вашей численности в 5 тысяч человек активных общинников. Как вы собираетесь?

— У нас есть сеть чатов. Публикуем сообщение, что там-то может быть силовое противостояние какое-то. Надо собраться. Но при любом противостоянии мы никогда не деремся. Хотя среди нас много ветеранов боевых действий, полицейских, спецназовцев, спортсмены разного уровня. Есть и чемпионы Петербурга по силовым единоборствам. Но мы не деремся, нам это не нужно. Понимаете, какая штука, когда люди, которые не желают жить по закону, видят организованную и активную и подготовленную общественность, которая готова этому противостоять., то у них пропадает желание решать вопросы силовым методом.

— Вы, как организация, еще растете в регионах?

— Мы, конечно, растем. Да, представлены во всех регионах, но не в каждом населенном пункте, только в крупных. Иногда возникает парадоксальная вещь, что в небольшом населённом пункте есть община. А рядом чуть более крупный населённый пункт, а там её нет.

— Региональные общины друг с другом контактируют? Например, в плане обмена опыта.

— Обязательно по всем линиям сотрудничество у нас ведется и поощряется, и очень хорошим тоном считается помогать другу другу по любым поводам и в любых вопросах. Наши ребята ехали не так давно с чемпионата по боевым искусствам из Москвы на 2-3 машинах. Бах! Ломается одна машина прямо посередине между Москвой и Петербургом, под Тверью где-то. Быстро ищут «Русскую общину Твери». Отрекомендовываются. Из Твери выезжает за ними эвакуатор и бесплатно довозит до Петербурга.

Вертикаль

— Власть в любой стране – вертикально устроена. Всегда есть вышестоящий начальник. У вас есть такая вертикаль? Единое и самое главное руководство?

— Вот прямо жесткой вертикали нет. Наверное, пока что не доросли, а, может быть, пока что нет необходимости. Но, безусловно, конечно, случаются съезды небольшие, не помню, как точно они называются. Есть собрания представителей различных регионов, где идет обмен опытом.

— Как часто происходят такие съезды?

— На моей памяти такой съезд был один раз. Минимум раз в год они происходят.

— Когда «Русская община», как общероссийское движение, организовалась?

— Я вам честно могу сказать, не знаю. Я присоединился к «Русской общине» после начала СВО. Община – это не фирма, это не ООО, чтобы точно можно было сказать дату создания.

Бастрыкин

— Интересен вот еще какой аспект. Вы уже сказали, что полиция «Русской общине» симпатизирует. Есть ли у вас некий административный ресурс? Есть ли у вас высокопоставленный покровитель?

— К сожалению, открыто из известных людей нас поддерживает только один человек. Вы его знаете — Александр Иванович Бастрыкин (прим.ред. – глава Следственного комитета России) Если не считать РПЦ, то больше не знаю, кто бы симпатизировал нам из представителей власти. Но уверен, что они есть.

— Про Бастрыкина. Есть ли у «Русской общины» с ним личные контакты? Например, возможность напрямую позвонить?

— У меня нет. Не так давно с подачи Александра Ивановича (Бастрыкина – прим.ред.) мы познакомились с руководителем Следственного комитета по Петербургу. Мы познакомились совсем недавно и договорились, что будем сотрудничать.

— Обычные люди, как мне кажется, вам симпатизируют. Почему? Вы – те, кто точно отреагирует на несправедливость? Грубо говоря, приедет и по голове настучит обидчику?

— Сказать по правде, я думаю, что именно так, как вы и сказали. Дело в том, что мы, как я вам говорил, создавались изначально, как организация для взаимопомощи. Но люди очень быстро стали приходить к нам не для того, чтобы получить помощь в простых бытовых вопросах. Стали приходить, почему? Я уже сказал об этом. Это ощущение полной беспомощности. Когда ты один. И в первую очередь наиболее ярко эта беспомощность проявляется в случаях столкновения с этническими, особенно мигрантскими диаспорами, мигрантским лобби. И огромное количество людей приходит к нам, которые так или иначе столкнулись с этим, поняли, что в одиночку они справедливости не добьются.

«Бал инферно»

— Поговорим про «Бал инферно», который общинники прервали. Как все это с ним произошло, как узнали про вечеринку?

— Сразу могу сказать, что пиариться на этом мероприятии цели никакой не было. Почему вообще на это обратили внимание? Понятное дело, что Петербург — большой город со своими достоинствами и огромным количеством недостатков. Что происходит за закрытыми дверьми квартир, нам не подвластно. На «Бал инферно» обратили наше внимание люди.

— Кто?

— Не скажу точно. Но что нам не понравилось с этой акцией. Люди активно себя продвигали. Активно закупали рекламу и форсили себя в интернете, привлекали трафик для своего мероприятия. Ну, может быть, это было бы и ничего, но они использовали оккультные символы. Извините, есть указ президента о сохранении, укреплении традиционных российских нравственных ценностей.

Кроме того, не скрою, была обида на то, что мы на дроны для бойцов на СВО по копейке собираем, а тут люди по 700 тысяч рублей на билет платят. На действия нас толкнуло два момента. Первое — открытый характер этого мероприятия. Это не было закрытым мероприятием. Это мероприятие, которое активно рекламировалось и активно привлекало к себе участников. И второй момент, да, это оккультизм. Мы не можем позволить такого в городе Святого Петра.

— А если бы не было рекламы, но вы бы все равно знали даты и место проведения такого мероприятия, то дали бы ему состояться?

— Сложно сказать, разрешили бы мы или не разрешили, если бы они вели себя тихо. Да и если бы мы не знали про мероприятие, то как бы могли ему не дать состояться? Понимаете, какая штука. Если мы о каких-то мерзостях узнаем, мы стараемся вмешаться все-таки, чтобы прекратить. Ну нельзя так себя вести. Особенно, когда страна ведет боевые действия.

— Вернемся к обиде.

— Ни для кого не секрет, что община ведёт огромную волонтёрскую деятельность. Я бы сказал, что, наверное, волонтёрская деятельность сейчас для нас — это деятельность номер один. Многие приходят к нам, поскольку видели наши ролики с противодействием нелегальным мигрантам, где мы способствуем восстановлению правопорядка и так далее. Но, как я уже сказал, это 5 процентов нашей работы.

Главное для нас – помощь фронту. И семьям тех, кто на фронте. Мы занимаемся возвращением к социальной жизни инвалидов. Тех ребят, которые получили серьезные ранения. Мы их активно вовлекаем, находим им место. Понятное дело, что всех охватить мы пока не можем, мы стараемся . По крайней мере, те, кто становится членами общины, получают все необходимое. И тут каждая копейка на счету. Видеть, как люди, являясь гражданами своей страны, живя в городе Святого Петра, отдают такие деньги на богомерзкие удовольствия, тяжело. И вызывает внутреннее возмущение.

— То есть вы за то, чтобы люди чувствовали стыдливость, когда раскрепощаются вот так? Не были ли в ситуации с «Балом инферно» попытки встряхнуть вольно живущую часть Петербурга?

— Вы знаете, вот те, которые в этом участвовали, сознательно платили огромные деньги за участие, ну их встряхнуть невозможно. Их перетащить на сторону света, наверное, уже вряд ли можно. Но показать людям, что мы эту мерзость терпеть не будем, это можно и нужно. Вы можете в своей голове иметь мерзкие мысли, но мы вам здесь не позволим их воплощать. Все это отдает некой подлостью и национальным предательством. Я уже молчу про то, что ребята отдают свои жизни и своё здоровье, свою молодость, и жизнь кладут на то, чтобы страна всё-таки победила, и она победит.

— «Русская община» опубликовала много видео после «Бала инферно». Лица вы не блюрили. Угрозы были? Требовали удалить видео?

— Нет.

— «Ответочку» ждете? Все-таки вы задели за живое, наверное, не самых простых людей. И они понимают, что вы от них не отстанете.

— Нам никто напрямую не угрожает. Но «ответку» мы ждем.

— Что это может быть? Некая дискредитация общины?

— «Ответка», если можно так выразиться, уже была. Когда были муниципальные выборы, ходила некая группа людей, представляющаяся «Русской общиной», и сообщала всем, что взяли территорию на контроль и, мол, все тут будут делать, что они сказали. Мы, естественно, отправили туда эскадрон гусар летучих, но уже никого не нашли.

Право общинника

— Какие возникают права и обязанности у того, кто стал общинником?

— Скорее даже не обязанности, я бы сказал, привилегии возникают. А именно просить в любой момент дня и ночи общину о любой помощи.

— Что общиннику запрещено делать?

— Из жёстких запретов — общиннику запрещено появляться на мероприятиях общины в нетрезвом виде. Стараемся не материться. В чатах у нас сейчас идет запрет на такие слова с баном на сутки того, кто сквернословит.

— Что общинник обязан делать?

— Учитывая, что к нам приходят люди разных возрастов, разной физической кондиции, обязательно заниматься спортом. Мы предоставляем возможность и инфраструктуру для того, чтобы люди приобщались к спорту.

— Это как-то бесплатно происходит?

— Да. Сейчас уже у нас есть ряд клубов, которые финансируются за счет общинников. В ряде клубов нам симпатизируют и предоставляют, например, нам в субботу пространство для занятий спортом. Стараемся, чтобы общинники, по крайней мере, занимались спортом не реже раза в неделю.

— А зачем общинникам заниматься спортом? Я спрашиваю не ради рассуждения о здоровье.

— Я понимаю, на что вы намекаете. На то, что в случае необходимости можно будет эту силу кому-то противопоставить. Да, не без этого. Мы поощряем, чтобы активные наши члены занимались боевыми видами спорта.

Владимир Мединский

— А что насчет просвещения? Общинникам доступны какие-либо просветительские программы – как противовес силе? Если будет возможность, пригласите почитать вам лекции Владимира Мединского (прим.ред. – председатель Российского военно-исторического общества, автор цикла лекций о русской истории).

— К сожалению, до уровня лекций Владимира Ростиславовича Мединского, которые я обожаю просто, — и его самого, и его передачи смотрю с огромнейшим удовольствием, — до такого уровня, конечно же, мы не дошли. Но интересоваться историей страны стараемся. Например, мы дружно ходили, отмечали день рождения нашего величайшего полководца Александра Васильевича Суворова. Приходили, где он похоронен, к этому месту, слушали лекцию о его жизни, воинском пути, обменивались мнениями. Такие образовательные программы и события у нас случаются. Но хотелось бы чаще.

— В общем, Мединского зовете почитать вам лекции.

— Это было бы великолепно.

Кого принимают в общинники

— Кто может стать общинником? Любой человек? Есть ли какие-то критерии отбора? Рост, вес, размер бороды?

— Любой человек. Главный критерий, чтобы человек понимал, что Россия для него — это единственная родина, и другой родины у него нет, и не будет.

— Кого среди вас больше? Участников СВО, бывших полицейских, экс-сотрудников ФСБ?

— Наверное, больше всего участников СВО, конечно.

Русская община и выборы

— Во власть планируете идти? К примеру, выдвигать своих людей на следующие муниципальные выборы?

— На текущий момент община абсолютно аполитична. Мы признаем, что действуем в русле политики государства. Но управленческие кадры у вас в некотором смысле есть, которые могут пригодиться во власти.

— А кого среди вас больше – солдат или генералов?

— А тут могу ответить вам фразой Наполеона, что плох тот солдат, который не носит с собой маршальский жезл.

Оружие общинников

— Вернемся к силе. Община, судя по видео, часто участвует в конфликтных встречах. Пусть даже и с мигрантами. Может же ножик сверкнуть. Как вы готовите общинников к таким проблемам?

— Мы всё-таки считаем, что мужчина должен обладать некими качествами. Помимо моральных качеств. Мужчина не должен чураться оружия. Оружие — это вечный спутник мужчины на протяжении всей истории человечества. Кому запрещали иметь оружие всегда? Монахам и рабам. Монахи – это религия, относимся к ним с уважением. Их оружие – это слово Божие. А рабы – это те, кто был лишен всех гражданских прав. Поэтому, стараемся, чтобы общинники любили оружие и умели им владеть.

— Какое оружие есть у общинников?

— То, которое разрешено законом.

— Какое?

— Закон разрешает иметь травматическое оружие для самообороны, охотничье гладкоствольное, охотничье нарезное оружие. Ну и плюс, например, сам я обладаю оружием, которое относится к спортивному оружию, в моем случае, карабин «Сайга».

— Общинники носят с собой оружие на акции?

— Хороший очень вопрос. К огромному моему сожалению, малая часть общинников из тех, кто владеет оружием, носит его с собой.

— А зачем надо ходить с оружием? Например, зачем его брать с собой, отправляясь за хлебом?

— Тысячу лет назад за меня уже ответил Конфуций: «Если меч тебе понадобится хотя бы один раз в жизни, его стоит носить при себе всегда». Ну, вы знаете, могу вам привести один такой пример.

Вспомните печально известные события в Крокусе …. Если бы некое количество людей хотя бы было с травматическим оружием, исход мог бы быть другим. Террористы там разгуливали спокойно, убивали, подходили просто стреляли, не боясь ничего никакой «ответки».

Общинник — жених

— Перейдем к бытовым вопросам? Общинники завидные женихи?

— Ха-ха-ха-ха. Это неожиданный вопрос.

— Почему неожиданный? В ходе беседы мы пришли к понимаю, что общинник – правильный и сильный мужчина.

— Я вот как скажу. Активная часть «Русской общины» вряд ли завидные женихи. Семьи их видят очень и очень редко. Невесты их будут видеть очень и очень редко. И это будут женщины, которые должны будут понимать, что на их мужчинах лежит некая социальная роль, социальная миссия, если хотите.

— А что насчет девушек. Есть какое-то ощущение, что община – это мужское братство. Принимаете ли девушек?

— Девушки к нам стучатся и первое, что спрашивают: «Девушек принимаете?» А вообще да, очень многие пытаются представить нас как некий такой орден Тамплиеров, которым мы абсолютно не являемся. У нас нет ритуала вступления. Женщин среди нас много. Они трудятся волонтерами, Ездят и в Курскую область, и на линию боевых соприкосновений с гуманитарными миссиями.

Слушайте, женщины — они очень многое могут. Природа же наделила женщину не просто так, и толерантностью к боли, и большей выносливостью. Единственное, где мы считаем, что женщинам не место, это на выездах, где теоретически возможно силовое противостояние.

— Вы сказали ранее, что ролики в интернете, связанные с мигрантами, – это 5 процентов работы общины. А 95 процентов – это что?

— 95 процентов — это помощь тому, кому она нужна. Прежде всего, помощь фронту. Закупка всего того, что нужно, чтобы экипировать бойца. Если по максимуму, то на одного бойца может уйти до 500 тысяч человек. Плюс бойцам нужны палатки, медикаменты, товары бытового назначения.

— Вернемся к девушкам. Свадьбы среди общинников были?

— Про свадьбы я не слышал.

«Русская община» и подростки

— С подрастающим поколением работаете? Я в плане той работы, что, например, проводит глава Лиги безопасного интернета Екатерина Мизулина.

— Хороший вопрос. Отвечу коротко — на текущий момент, по крайней мере в Петербурге, у нас четкий регламент по работе с подрастающим поколением не принят. Пока что он состоит из двух шагов: вступайте к нам, двигайтесь с нами, ведите здоровый образ жизни, учитесь правильным ценностям. Не так давно принято решение, что мы с 14 лет принимаем в свои ряды. Если моложе, то не отказываем, но только с согласия родителей.

— А что у вас мальчики делают?

— Банальная погрузка гуманитарки. Плетение маскировочных сетей. Мальчики смотрят на правильное поведение. Видят, что пить, курить вредно, полезно заниматься спортом и волонтерить. Мы им прививаем правильные ценности.

Олигарх Малофеев

— На чьи деньги «Русская община» существует?

— Я часто в последнее время слышал этот вопрос. Следом, наверное, будет вопрос, не финансирует ли вас кто-нибудь. Отвечаю. Нет, к великому сожалению, не финансирует. Я знаю, что есть православный олигарх Малофеев (прим. Ред. – Константин Малофеев). Он вкладывается очень сильно в продвижение правильных православных идей. Но, по крайней мере, петербургская община точно не получила от него никаких денег. Как и на регулярной основе не получаем от прочих крупных бизнесменов. Разово получаем. Не так давно я вынужден был обратиться к знакомому бизнесмену за деньгами, чтобы мы могли отправить груз в Курскую область. Мне сразу выдали 500 тысяч рублей. Сейчас, в основном, казна общины формируются за счет ежемесячных взносов общинников.

— Люди разные. В каждом классе в школе есть хулиган. А как у вас? Были ли люди «поехавшие»? Нечто вроде тех, кто соседям объясняет, как им правильно ходить по коридору. А если ослушаются, то тут же слышат угрозы, что «приедут ребята и научат тихо ходить»?

— Да, были такие истории, был такой человек, и к сожалению, и не один. Из общины сразу исключаем. Один из таких как раз ходил и угрожал людям. Было проведено с ним несколько встреч. За два года, что лично я в общине, подобных историй было парочку.

— Есть ли у общины какой-то дресс-код? В общественном сознании вы люди в трениках и худи.

— И в костюмах ходим, если надо.

Православие, самодержавие, народность

— На каких ценностях община базируется?

— Это вопрос еще, наверное, на час интервью. Но если отвечать коротко, то мы базируемся на основных ценностях — это православие, самодержавие, народность. Ну и отсюда вытекающая помощь ближнему своему. Мы опора и поддержка для государства.

— Россия будущего для вас — это что?

— Россия будущего лично для меня, и я думаю, что тут общинники со мной согласятся, — это остров. Это остров, где мужчины являются мужчинами. Женщины являются женщинами. Где нет места каким-то перверсиям. Где все национальности в мире живут и спокойствии. Где русский народ получает, наверное, все-таки заслуженное ему место народа, которое образует государство.