Примерно месяц назад я получил по e-mail анкету экспертного опроса.
Первый вопрос гласит: чувствуете ли Вы себя счастливым? И варианты
ответов: «определенно да», «скорее да», «скорее нет», «определенно нет».
Интересно, что бы ответил герой фильма Марлена Хуциева «Послесловие»
(1983 г.), размышляет экономист Дмитрий Травин:
Как серьезный ученый он, наверное, сказал бы «определенно
да». Ведь у него есть все, необходимое для жизни. Квартира в Москве,
уютно обставленная хорошей мебелью. Машина (да не «жигуль» какой-нибудь,
а целая «Волга» — по советским меркам это было как нынче «Мерседес»).
Престижная научная работа. Диссертация. Зарубежные поездки. Хорошая жена
с не менее престижной по советским меркам работой – гид-переводчик для
иностранных групп.
Однако глаза Андрея Мягкова говорят, что
истинный ответ находится где-то между «скорее, да» и «скорее, нет».
Взгляд грустный, немного тревожный… Совсем не похожий на озорной взгляд
другого его героя – Жени Лукашина из «Иронии судьбы», у которого жизнь
била ключом, хоть иногда, правда, по голове.
Впрочем, наверное, и
этот ответ не совсем верен. Поскольку когда из провинции приезжает
тесть, обладающий невероятной способностью наслаждаться жизнью,
выясняется, что на фоне жизнерадостного старика наш герой должен
отвечать «определенно, нет». И никакие формальные признаки
сопутствующего его жизни успеха не могут скрыть то, что живет он лишь
«для галочки». Сегодня коллеги из научной среды сказали бы, наверное, –
для «хирша».
Я в этом небольшом цикле о советских фильмах 1970-х — 1980-х много уже писал об актерах,
которые меня поразили, но в «Послесловии» Хуциев сформировал идеальный
тандем, равного которому я вообще не припомню. Мягков с момента приезда
тестя как бы отходит на второй план, предлагая солировать Ростиславу
Плятту, и тот играет великолепно. Даже лучше, пожалуй, чем в роли
пастора Шлага. При этом играет не столько на себя, сколько на Мягкова,
поскольку своей способностью ценить жизнь он постоянно напоминает нам,
идентифицирующим себя с главным героем, о нашей странной неспособности. О
том, что есть как бы два пласта человеческого существования: в одном мы
кропотливо выстраиваем свою жизнь, а в другом – по-настоящему живем.
Из фильмов о «советских лишних людях» герой «Послесловия», наверное, наиболее близок нам. Всегда можно
сказать, что мы не такие пустые, как герои «Полетов во сне и наяву» или
«Отпуска в сентябре». Не такие слабые, как герой «Осеннего марафона». Не
такие безумные, как герой «Фантазий Фарятьева». И при этом современные в
отличие от героя «Неоконченной пьесы». Мы умны и интеллигентны, в меру
успешны, в меру любимы и уважаемы. Мы творим смыслы, как любят
выражаться нынче в науке. И, тем не менее…
Я не стал отвечать на присланные мне социологами вопросы…